Николай Вечтомов. Композиция («Инь Янь»).
Николай Вечтомов. Композиция. Инь Янь.
Николай Евгеньевич Вечтомов принадлежит к числу тех художников, с которых начиналось возрождение авангардного искусства. Яркий представитель нонконформизма и один из классиков второй волны русского авангарда, ведущий участник творческого объединения «Лианозовская школа». Окончил Московское художественное училище памяти 1905 года, учился у М. Перуцкого, К. Дорохова, С. Бойма, В. Рубанова. В своих работах он пытался отразить весь трагизм и динамизм своего времени, отечественной культуры, события и катаклизмы ХХ века. В представленных лотах, пусть и камерно, обнажает себя бесконечная фантастическая среда миров, планетарно-космическое мироощущение мастера; произведения передают неповторимое настроение, способное исходить именно от его работ.
Сегодня стилистика картин Вечтомова вписывается в переживающий очередной виток модный тренд на биоморфные формы, и есть соблазн сравнить его произведения не только с представителями мирового искусства новаторов-авангардистов начала ХХ века, и далее, не только с его современниками, работавших параллельно с ним по всему миру, но и даже с теми, кто и сегодня — в эпоху расцвета дизайна — продолжает развивать в это направление.В живописи и скульптуре эти формы, являясь абстрактными, все же восходят к природным видам, таким как растения или человеческое тело. Если интерпретировать образы на картинах Вечтомова как некие биоморфные формы, следует отметить следующее: сам термин начали употреблять около 1930 года для описания совокупности изображений, появлявшихся в наиболее абстрактных видах сюрреалистической живописи и скульптуры. Были они в работах Жоана Миро и Жана Арпа. «Архитектура» образов Вечтомова такова, что вполне может ассоциироваться и с сюрреалистическими видениями Сальвадора Дали, и с абстрактными формами Хуана Миро, и возможно, с некоторыми произведениями французского скульптора Константина Бранкузи, ученика Огюста Родена.
Очевидно, это и имел ввиду в 1965 году Лев Кропивницкий, когда говорил, что «…Николай Вечтомов – пожалуй, единственный, кого не без оснований причисляют к сюрреалистам… Его полотна — это окна, открытые в неведомый мир. Это не трансцендентный мир, даже не мир снов или подсознания. Это мир космоса».
Понятно, что Вечтомов, живший в насильственном отрыве от мирового художественного контекста, не имел никакой возможности знать, что делают его коллеги за пределами закрытой страны: поражает, какой же сильной надо было обладать творческой интуицией и мастерством, чтобы в каком-нибудь замшелом лианозовском бараке являть самые модные, актуальные произведения искусства. Исключительно отечественный феномен. Образы Вечтомова поразительным образом перекликаются с формами и стилями, разработанными его современниками-новаторами по всему миру. Все это давно вошло в азы сначала элитарной, а затем и массовой мировой культуры, став предметами повседневного дизайна — все это мы можем увидеть не только в книгах, или музеях, но и в пространствах зарубежных фильмов с начала 60 -70 годов с футуристическими или абстрактными элементами декора. Одним словом, его искусство порождает массу ассоциаций, за тем исключением, что видения Вечтомова невозможно воспринимать исключительно иллюстративно, формально, как дизайн – свидетельство тому новаторская эпическая драма начала или конца миров как попытки души выразить себя, глубокие мистические переживания, экзистенциальные вопросы, особая энергетика времени и места, глубочайший философский смысл его произведений.
Картины Вечтомова – это не узкое поле научной фантастики в жанре растиражированной поп-культуры. Не стильный ретрофутуризм с его вечной тоской по космосу: «…Не того космоса, о котором пишут фантасты. Точнее, он не стал им, потому что средства художника были иные. Он не натуралист, реконструирующий обстановку межпланетного путешествия. Он передаёт ощущение, среду миров, существующих или не существующих, и делает это убедительно», – говорил о нем друг и художник Л. Кропивницкий в 1965 году.
Не стоит утверждать наверняка, бежал ли Вечтомов в мир природы от ужасов окружавшей его действительности, как многие представители послевоенного авангарда. Или как его другие его современники за рубежом – представители молодежных движений, бежавшие от ужасов минувших и тревожных предчувствий техногенных катастроф в соединение со Вселенной. Или мастер использовал незыблемые природные начала при помощи абстракции как средство передачи самой сути природы – ее созидающего или разрушающего начал. Одно можно утверждать наверняка: такого явления в мировой культуре, как Николай Вечтомов, не было и не будет.
«Биография» биоморфного стиля Вечтомова восходит к его личной истории. Испытав все ужасы войны, пройдя мясорубку под Сталинградом, попав в плен в битве на Курской дуге, дважды бежав из него, затем войдя в партизанский отряд, он возвращается домой, чтобы стать профессиональным художником. И выходит в иные миры. Описывая увиденное на войне, Н. Вечтомов говорил: «Сталинград врезался в мою память на всю жизнь четко, как в кинокадрах». Пропустив через себя весь ХХ век, художник запечатлел переживания во времени и сформулировал выход вовне, – все это дает тот уникальный сплав, ту совокупность первопричин, из которых и сформировалась его новаторская философия, мастерски реализованная им посредством абстракции.